Осторожно, циничный романтик!
Вздохни, читатель, поневоле:
Ты видишь свежей битвы поле.
Здесь ныне пусто; тут и там
Лежат ачивки; по холмам
Разбросаны коллажи, клипы,
Где – аналитика, где – арт;
В костях спецквеста, сном объят,
Тихонько дремлет фик забытый,
И обоснуй внутри притих;
Там холивара остов целый
С одной заявкой на двоих
Лежит недвижный; копья, стрелы
В сырую землю вонзены,
И деанон их обвивает...
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
Крик козодоя с вышины
Нам о накрутках не вещает.
Смотри, вошедший, вкруг себя,
Запомни грустную картину.
«О поле, поле, кто тебя
Пометом забросал утиным?
Чей конь твой палисад топтал
В последний день кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи орги слышали молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..»
Ответа нет. Одни кусты
Пришли в случайное движенье.
«Алеша? Софья? Леголас?»
Молчит инсайдовое вече.
Лишь плещет в предзакатный час
Рыбодебилий хвост под вечер.
Ты видишь свежей битвы поле.
Здесь ныне пусто; тут и там
Лежат ачивки; по холмам
Разбросаны коллажи, клипы,
Где – аналитика, где – арт;
В костях спецквеста, сном объят,
Тихонько дремлет фик забытый,
И обоснуй внутри притих;
Там холивара остов целый
С одной заявкой на двоих
Лежит недвижный; копья, стрелы
В сырую землю вонзены,
И деанон их обвивает...
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
Крик козодоя с вышины
Нам о накрутках не вещает.
Смотри, вошедший, вкруг себя,
Запомни грустную картину.
«О поле, поле, кто тебя
Пометом забросал утиным?
Чей конь твой палисад топтал
В последний день кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи орги слышали молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..»
Ответа нет. Одни кусты
Пришли в случайное движенье.
«Алеша? Софья? Леголас?»
Молчит инсайдовое вече.
Лишь плещет в предзакатный час
Рыбодебилий хвост под вечер.